[1] Нет, я не вру и врать не собирался...

[2] Ихтиологическая

Бельдюга, пелядь, простипома,

Украсят стол любого дома

Рекламное объявление застойных времен

в рыбном магазине

По дну морей и рек

гулял, вздыхая громко,

какой-то старый хек

с облезлой простипомкой.

Гулял как рыба нем

подводною тропою

и думал между тем

он про себя с тоскою:

“Пусть глаз не колят мне,

тем что со мной – подруга,

что изменил жене.

Жена моя – бельдюга!

Не я же виноват

(с любого, кстати, взгляда)

в том, что какой-то скат

сегодня с нею рядом.

Дошло до срамоты.

Она, видать, заелась.

Привыкла, что киты

вокруг нее вертелись.

В ее башке ума

не больше, чем в котомке.

Теперь она сама

не лучше простипомки.

Он погуляет с ней

и сгинет как виденье

(видали мы ершей

такого поведенья!)

Она ж как сельдь с тоски

засохнет не иначе,

и будут судаки

о ней потом судачить…”

По дну морей и рек

гулял, вздыхая громко,

какой-то старый хек

с облезлой простипомкой.

А где-то пьян и рад,

что не один – с подругой,

гулял какой-то скат

с очередной бельдюгой.

[3] Соловей-разбойник

[4] Э, постойте, товарищ легавый...

[5] Опять в автобусе качу...

[6] Челюсть

[7] Отчет о командировке

[8] Вы послушайте меня...

[9] Песня про гуманоида

[10] Рогсбыт

[11] Про паука

[12] Пародия на Розенбаума

[13] Сатиры

[14] Бардесса

[15] На пушку у поэта денег нету... (пародия)

[16] Талант (пародия)

[17] Песня наркомана

[18] Клянусь могилою...

[19] Морехуана

[20] Рекламное

[21] * * *

Не имел бы я заботы,

да вчера у магазина

слышу, как кого-то кто-то

обозвал собачим сыном.

И подумалось: “Однако

кто ответит мне на милость,

чем же все-таки собака

перед нами провинилась?”

Вон хвостами как виляют!

Мы ж их жалуем не очень -

обзываем кобелями,

псами, мордами и прочим.

Ну какая ж это мука!

Каково-то щену слушать,

что его мамаша - сука,

а отец - кобель к тому же!

Я не дожил бы до завтра,

я бы был стыдом убитый,

но подумалось внезапно:

“Ну а вдруг мы с ними квиты?”

Ведь по правде, между нами,

мы умом кичиться любим,

но никто ж из нас не знает,

как на ихнем будут люди.

Может мы на их собачьем

тоже вовсе не в почете,

тоже дрянь какую значим -

хуже буки, хуже чорта.

Ведь, когда собаки лают,

кто ж из нас поймет, послушав,

что они нас называют,

чем мы их, ничуть не лучше?

С бородищей смотрит длинной

на меня козел рогатый.

Может я на их козлином

тоже буду хуже мата.

Может все сплошную ругань

означает в переводах...

Хорошо, что нам друг друга

не дала понять природа!

[22] Песня о Фаусте

Ад доволен как никогда -

Фауст Ганс решил душу продать.

Ни какой-то невежда, дурак -

доктор Фауст - известнейший маг.

Мефистофель - ада посол

оформлять эту сделку пришел.

Поначалу беседу вели,

а потом и до дела дошли.

Стали буквы в договор класть,

чтоб погибшего Фауста скрасть.

Если вдруг его радость возьмет,

пускай чорт его душу берет.

Подписали все на ура.

Мефистофель неслыханно рад,

не пытается радости скрыть,

распевает, скача во всю прыть:

“Я пришел к вам издалека,

но дорога ко мне - коротка!

Жаль, понять тебе не хватит сил,

что к тебе я ее проложил!”

А на эту всю кутерьму

со спокойствием Фауст ему,

не желая жить скучно, как жил,

поразвлечься слегка предложил.

Заскочили к ведьме одной,

молодильное взяли вино,

и отбросив с полсотни годов,

доктор Фауст - опять молодой.

Плачьте, ангелы, не таясь -

доктор Фауст живет веселясь -

со студентами пьет в кабаках,

совращает невинных девах.

Только время мчится вперед,

и за годом сменяется год.

Это значит, что как ни крути,

скоро Фаусту в пекло идти.

Вот подходит Фаусту срок.

Тут к нему обращается бог:

мол, твою понимаю беду,

а не хочешь ли чорта надуть?

“Извиняюсь, - Фауст в ответ,

у кого, может совести нет,

мне же - в падлу, что ни говори,

тех дурить, кто меня не дурил!”

Бог руками только развел,

а тем временем дьявол пришел,

в дом вошел и оттуда - назад,

захватив с собой Фауста в ад.

Бог на небе губы надул -

Иоганн Фауст нынче в аду,

угнездясь средь рогатых чертей,

служит аду наукой своей.

Чорт там знает, что он творит.

Говорят, это он создал СПИД.

А быть может, - все наоборот -

он от СПИДа излечит народ,

чтобы на земле стар и млад

мог спокойно пускаться в разврат,

не боясь, что его божий бич

в виде СПИДа сумеет настичь.

[23] * * *

Да кто ж поверит,

кто думать будет,

что могут звери

любить, как люди?

Ведь каждый знает,

что чушь все это.

Так не бывает.

Такого нету.

«Такого нету»,

а между прочем,

бывает это

и даже очень.

Вот побывали б

котами-псами,

тогда б узнали б

об этом сами.

Тогда б вы знали,

что мы похожи,

что это с нами

бывает тоже.

Да й как проверить

про все такое,

где оно зверье,

а где – людское.

Какая кошка!

Какая сучка!

Какая ножка!

Какая ручка!

Какая хрюшка!

Какая свинка!

Какое брюшко!

Какая спинка!

[24] * * *

Нас совсем осталось мало

атеистов на планете.

Щас так модно верить стало,

что от вер проходу нету.

Если ни во что не веришь,

если мантры не читаешь,

тяжело тебе как зверю.

Так и вправду зверем станешь.

Верят в то, что есть всевышний,

верят в душ метаморфозы,

верят в Будду, верят в Кришну,

верят в дедушку-Мороза

(он живет в снегах России,

в ним снегурка обитает,

звать ее Анастасия –

так их гуру утверждает.

И в мороз, в жару и в ливень

ловят всех прохожих разом,

проповедуют молитвы

и питание без мяса.

Ночью, днем и утром ранним

голосят и в зной и в стужу:

“Харя Кришны шире рамы!

Харя – шире, рама – уже!”

А вот я с женою милой

из-за Кришны разругался.

Мясом вовсе не кормила.

Целый год травой питался.

И сломался. Хлопнул дверью.

Говорят, что мне же хуже,

но и в это я не верю,

хоть повесь меня за уши.

Ладно, мясо или травы,

тут еще хоть можно спорить.

Вот мои соседи справа,

те мочой друг друга поят.

Говорят, жить будут долго,

только я, сказать по правде,

лучше б дней своих не дожил,

чем хлебал такую радость.

От соседа от другого

мне вобще прохода нету.

Он свидетель Иеговы,

про конец вещает света.

Я сказал ему: “Ты лучше

стань свидетелем Чубайса!

Он весь свет вконец отключит –

в темноте сиди и кайся!”

Если он опять пристанет,

чтоб отвязывался быстро,

я себя, наверно, стану

выдавать за сатаниста.

или так по рылу вдарю,

что его волчком завертит.

Я б набил и Кришне харю,

если б Кришна был на свете.

Жаль, поссорившись с супругой,

не успел узнать я толком,

кали-юга прет к нам с юга,

или все-таки с востока.

Впрочем, хрен не слаще редьки,

птичий грипп не лучше спида,

и омоновец в беретке

не добрей ничуть шахида.

Если ж здраво разобраться,

столько бед вокруг творится,

что понять мне трудно, братцы,

как в можете молиться.

Когда мерзостей так много,

тут поклоны бить – пустое.

Будь наш мир созданьем бога,

бог бы был петли достоин.

[25] Демографическая

Сидели три матроса,

курили папиросы,

а дед с опухшим носом

окурки подбирал.

Один матрос заметил

и по уху отметил,

а дед расстроен этим

заплакал и сказал:

“Когда я был моложе,

я был матросом тоже

и красивей на рожу

был, чем любой из вас.

Теперь же я старею

и силы не имею,

и может дать по шее

мне каждый папуас.

Ах, если б для начала

мне снова двадцать стало,

надраил бы хлебало

любому, кто вонял!

Но мне уже полвека,

и я – почти калека,

и вы за человека

не держите меня.

Но погодите, суки,

еще за ваши штуки

отплатят мои внуки

через десяток лет…”

Тут все матросы встали,

закончить речь не дали

и так бока намяли,

что помер бедный дед.

Но годы пролетели.

Матросы поседели.

И раз втроем сидели

у пристани они,

как вдруг к ним подвалило

четыре юных рыла

и так им всем вломило,

что боже сохрани!

Вот так всегда бывает:

кто время не теряет

и много успевает

потомков наплодить,

тому, если посмеет

намылить кто-то шею,

то за него сумеют

хоть внуки отомстить.

[26] Мой ответ композиторам

Мне что Брамс, то и бумс!

Мне что Бах, что бабах!

Я их видел в гробу-с,

то йсть вернее в гробах.

У меня слуха ведь

к нотам нет ничерта.

Мне на ухо медведь

при рождении встал.

Вот такая фигня.

Мне клавир не родить.

Только вам ли меня

за все это судить?

Может ноты у вас –

позавидует Бах,

да вот как срифмовать –

тут деда у вас швах!

И от песен-баллад,

что я слышу от вас,

просто уши болят

да и вся голова.

Не поэты вы ведь.

Вам по уху ногой

тоже съездил медведь,

только масти другой.

Кто рифмует “лицо”

и, к примеру, “окно”,

тот в конце-то концов

не поэт, а бревно.

Пусть он даже Шопен,

Моцарт Гайдн и Глюк,

а начнет свое петь,

так я еле терплю.

Никогда не понять

вам, наверно, сполна,

как коробит меня

от такого Гуна.

Прямо так бы и взял

молоток и бабах!

чтоб он больше не встал,

пусть он даже и Бах.

[27] Песня глюка

Добрый вечер или день, или ночь!

Впрочем, это, ведь, уже все равно.

Так ли важно, в ночь или среди дня

доторчаться вы смогли до меня?

Я любил когда-то тоже торчать.

Я особенно торчал по ночам.

И однажды доторчался я так,

что реальность различать перестал.

Я не мог понять, где я, где мой друг,

разобрать, где глюк его, где мой глюк,

а к утру, когда забрезжил рассвет,

мы запутались, кто – глюк, а кто – нет.

Глядь, на улице уже не темно –

глюкам надо бы исчезнуть давно.

Долго каши не могли мы сварить,

кто останется, кому уходить.

А потом метнули жребий, и вот

я остался среди тех, кто уйдет.

С той минуты меня нет наяву –

я по глючьему закону живу.

С того времени, с той самой ночи

я являюсь только к тем, кто торчит.

Неторчавщим не увидеть меня

ни средь ночи, ни средь белого дня.

Вот открылся в потолке круглый люк.

Не пугайтесь, ей же, ей, это глюк!

Не пугайтесь, дорогие друзья!

Это небыль, это бред, это я!

[28] * * *

Мне недавно привиделся глюк,

будто в кухне моей сидит Глюк,

а напротив уселся Бизе

и жует, понимаешь, бизе.

Я стою, протираю глаза,

а они не спешат исчезать.

Да вдобавок откуда-то бах! –

к ним еще появляется Бах.

А когда они хором, с листа,

заиграли на скрипках Листа,

я такой уже страх испытал,

что могучую кучку наклал.

[29] * * *

Где подругу мне такую взять,

чтобы было обхватить нельзя,

чтобы на ее ногах штаны

лопались от ейной толщины.

К модным швабрам во мне страсти нет,

может, от того, что сам скелет.

Может от того, что худ я сам,

хочу девку на сто килограмм.

Ну, и если даже больше ста,

я отказываться бы не стал,

и на восемьдесят, а не сто

я согласен – наберет потом.

Сходства с модой глупою ища,

бабы все пытаются тощать.

Каждой верится, что попадет

под модельные стандарты под.

А модель, туды ее в качель,

от того ж она и есть модель,

что не человек, а манекен,

так на кой она сдалась мне хрен?

Мне б такую девку отыскать,

чтоб не умещалася в руках,

чтобы на ее боках штаны

лопались от ейной толщины.

[30] * * *

А поверите ли вы,

что и так бывает?

На ноге, у головы

стрелки забивают.

Врач, наверное, бы взвыл,

если бы услышал.

На ноге, у головы!

Просто едет крыша!

Кто ж там голову найдет,

объясните честно,

ежели нога растет

из другого места?

Или, может, речь идет

о ножище спрута?

Если кто по ней пойдет,

это будет круто!

Но банальней все, увы,

я от вас не скрою.

На Ноге, у головы

это под землею.

Там в былые времена

станции названье

было “Площадь Ногина”,

Там и изваянье.

Голова помещена

там при всем народе.

На столбе стоит она

прямо в переходе.

Так что в будущем и вы

встретитесь, быть может,

на Ноге, у головы,

не у осьминожей.

[31] * * *

Ох-ох-охо!

Мчусь я верхом.

Это дается мне ох, нелегко!

Я уже не молод,

вот и тяжело.

Задница как молот

бьется об седло.

Но, хоть ты вой,

раз ты ковбой,

значит ты должен держать хвост трубой.

Прерия без края

да как кровь заря…

Мне судьба такая –

Запад покорять.

Вот ведь беда!

Были ж года,

вдвое моложе бывал я когда.

Сколько ж я народу

тогда уложил!

Сквозь огонь и воду

сам прошел и жив!

Я из Кольта

ярдов со ста

ястреба в глаз бил, чтоб он не летал.

Кто еще так может?

Даже глуп вопрос.

От того и дожил

до седых волос.

Эх-ах-аха!

Стар как труха.

Третью неделю болят потроха!

Что ты будешь делать?

Хоть ты провались!

Хоть какой индеец,

что ли б подстрелил!

Да вот беда –

хоть я в годах,

ну, а рука как и прежде тверда.

Не подводят нервы,

и как в двадцать пять

успеваю первым

я всегда стрелять.

Вот ведь судьба!

Дело – труба!

Кто стрелял хуже, давно спят в гробах.

Только мне, хоть чокнись,

не найти покой.

Ну какого чорта

меткий я такой?!

[32] Песня о козе

До чего же у тебя, коза,

завсегда бесстыжие глаза!

Ты даешь любому из козлов

на тебя залезть без лишних слов.

И тебе при этом все равно,

тот это козел или иной.

Впрочем, может, в этом ты права –

разницу меж них найдешь едва.

Ну, а в довершение к козлам,

что творят с тобою стыд и срам,

ты должна себя хозяйке дать

дважды в день за сиськи потаскать.

Вобщем, до заката и с утра

жизнь твоя, коза, сплошной разврат.

Оттого, наверное, коза,

у тебя бесстыжие глаза.

[33] Скульптуры Церители

Ах, как мне надоели

скульптуры Церители!

Держусь я еле-еле,

чтоб их не разнести.

Он вылепил сверх меры

такие, блин, химеры,

что и нельзя примера

другого привести.

Ираклий Церители!

Зачем ты встал с постели?

Зачем тебя одели

в рубашку и штаны?

Лежал бы ты в палате

в дурдомовском халате

привязанный к кровати

и молча видел сны.

Пускай тебе приснится,

что где-то за границей

в Париже или в Нице

ты лепишь свою дрянь.

Там, может, будут рады,

а нам тебя не надо.

Не будь, Ираклий, гадом,

пожалуйста, отстань!

Скульптуры Церетели

нужны как поп в борделе,

и более недели

смотреть на них нельзя.

Когда же санитары,

не тратя время даром,

придут за психом старым,

чтоб в дурку его взять?